Авторы: Г.Жусипбек, Ж.Нагаева
Концептуализация понятия инклюзивное развитие и создание инклюзивных институтов является на данный момент одним из особо актуальных вопросов для обеспечения всестороннего развития, учитывающего социальные и экологические аспекты. Согласно концептуализации ученых из университета Амстердама, инклюзивное развитие это комплекс политик, ставящих своей целью улучшение социального благосостояния всех слоев населения и достижение экологичности моделей развития. В отличие от неолиберализма, инклюзивное развитие ставит во главу угла социальную инклюзивность, реляционность развития и экологическую инклюзивность. Также в этой модели в отличие от модели устойчивое развитие, экономический рост не является определяющим приоритетом и существует парадигмальная критика антропоцентричного мира и призыв к принятию “эко-центричного” мира, о чем открыто не говорится в концепции устойчивое развитие. Инклюзивное развитие делает упор именно на “инклюзивном росте экономики”, “инклюзивном росте благосостояния”, основанном на социальной справедливости и защите прав человека и экологичности. В данной статье утверждается, что концепция инклюзивное развитие является действенной альтернативой неолиберальному капитализму, а также может послужить коррекцией модели устойчивое развитие. Поэтому видится важным, концептуализация и разработка моделей развития, основанных на принципах инклюзивного развития для стран евразийской интеграции.
Концептуализация инклюзивного развития и инклюзивных институтов является одним из важных меж-дисциплинарных задач современной науки. С другой стороны, данные концепции стали одними из самых обсуждаемых не только в научных кругах, но также среди политиков, журналистов, гражданских активистов и среди всех тех, кому не безразлична траектория развития их государств и обществ. Следовательно, претворение в жизнь моделей и стратегий инклюзивного развития стали одними из самых важных как для политиков и представителей власти, так и для простых граждан для превращения своих стран в “успешные” в средне- и долгосрочной перспективе. Стоит отметить, что именно ученые развитых стран систематически занимаются концептуализацей инклюзивного развития и институтов, а также изучением моделей осуществления инклюзивного развития. Тогда как в странах евразийской интеграции заметна нехватка информации о базовых концепциях, как инклюзивные институты и инклюзивное развитие. Данная статья имеет цель дать краткую информацию на русском языке об истории происхождения и более систематических и успешных (по нашему мнению) интерпретациях данных концепций, опираясь на самые последние научные публикации. Также авторы ставят задачу рассмотреть концепцию инклюзивное развитие в качестве альтернативы нео-либеральному капитализму и коррекции модели устойчивое развитие.
Что представляют из себя понятия инклюзивное развитие и инклюзивные институты?
В последнее годы в Казахстане и других странах евразийской интеграции все чаще говорится об инклюзивности в образовании (так называемом “инклюзивном образовании”), означающем включение в процесс образования людей с ограниченными возможностями, особенно детей, однако, данный смысл инклюзивности – это только одна грань широкого и гуманистическо-демократического и про-экологического толкования концепции инклюзивное развитие.
Следует отметить, что несмотря на то, что понятие инклюзивное развитие, а также производное от него понятие инклюзивные институты, становятся все более популярными в научной, научно-популярной и политической литературе (особенно в развитых странах) и в публицистике, они недостаточно концептуализированы.
В целом, инклюзивное развитие – это относительно новая концепция, которая впервые появилась в формулировке “инклюзивное социальное развитие” в публикациях Азиатского банка развития, вышедших в свет в 2007 году. Аналитики данного института в стратегии долгосрочного развития сформулировали “инклюзивное социальное развитие” в качестве стратегии обеспечения равенства и расширения прав и возможностей. “Инклюзивное социальное развитие” было отмечено как вторая ключевая область стратегии долгосрочного развития [Long-Term Strategic Framework, с. 14]. Целью разработки этой концепции было сокращение бедности, развитие человеческого капитала посредством образования и здравоохранения, развитие социального капитала например, посредством участия в процессах общественного принятия решений и управления, развития локальных сообществ. Также подразумевались гендерное развитие (т.е. увеличение вовлеченности женщин в экономике и социальной жизни) и рост социальной защиты, посредством снижение рисков и уязвимости, связанных с возрастом, болезнями, инвалидностью, стихийными бедствиями, экономическими кризисами и гражданскими конфликтами. [Long-Term Strategic Framework, сс. 14-17].
В области институциональной экономики и истории институтов Дарон Аджемоглу из Массачусетского Института технологий и Джеймс Робинсон из Университета Чикаго и Гарварда стали разрабатывать концепции инклюзивные и экстрактивные институты с начала 2000-х годов. Они на протяжении многих лет занимались сравнительным анализом развития стран Северной и Латинской Америки и концептуализацией причин и факторов “успешной траектории” развития США и неудавшихся моделей развития стран Латинской Америки [Acemoglu & Robinson 2008, 2012]. Однако фокус на социальной инклюзии и экологичности почти не заметен в работах Аджемоглу и Робинсона.
Одно из самых систематических и успешных (по нашему мнению) концептуализаций понятий инклюзивное развитие и инклюзивные институты было сделано в 2015-2017 годах голландскими учеными Ники Пау и Джоетой Гуптой из Университета Амстердама, где они в Институте исследований социальных наук создали программную группу Управления и инклюзивного развития (Governance and Inclusive Development Programme Group). Как отмечает Гупта и ее коллеги из Университета Амстердама, инклюзивное развитие это комплекс политик, ставящих своей целью улучшение социального благосостояния всех слоев населения и экологичность моделей развития [Gupta and et al 2015, с. 542]. Выражаясь иначе, инклюзивное развитие ставит во главу угла, во-первых, социальные основы, определяющие что такое социальная инклюзивность; во-вторых, реляционность развития (по существу, не всякая инклюзия/включение может быть полезной, поэтому инклюзия какой-либо группу или категории должна быть полезной как для нее самой, так и для всего общества и эко-системы в целом); и в-третьих, экологические основы, определяющие что такое экологическая инклюзивность [Gupta, J.; Baud, I. et.al. 2014].
В целом, в соответствии с толкованиями ученых Амстердамского института социальных исследований, инклюзивные институты (как формальные, так и неформальные) являются средством для достижения инклюзивного развития. Они открыты для социальной интеграции (например, включения в процессы принятия решений от уровня семьи до уровня государства, всех “недопредставленных” групп, например, подростки/молодежь, женщины, малообеспеченные, экономически и социально незащищенные категории людей. Они основаны и функционируют согласно принципу уважения универсальных стандартов справедливости и прав человека, они также экологически-дружелюбные [Gupta, J. & Vegelin, C. 2016, сс. 437-440].
Понятие инклюзивное развитие требует более полного рассмотрения в свете ее критики модели неолиберального капитализма и концепции «устойчивое развитие». Так как инклюзивное развитие может выступить в качестве действенной альтернативы нео-либеральному капитализму и как коррекция модели устойчивое развитие.
Инклюзивное развитие в качестве альтернативы неолиберальному капитализму
Разочарование в либерализме в странах евразийской интеграции и параллельный рост стереотипов в отношении демократии и либерализма (например, либерализм предстает как идеология “человеко-ненавистного дикого капитализма”, нерегулируемого рынка, главного фактора социальных катаклизмов и разрыва между различными социальными группами, а также беззакония и аморальности в обществе) произошел из-за системного кризиса 1990-х годов, вызванного так называемыми «либеральными» реформами, которые на самом деле были «маркетизацией» или «рыночными» реформами, осуществленными в правовом вакууме. С другой стороны, «либеральные» реформы 1990-х были по духу ближе к модели неолиберального капитализма, относительно новой парадигмы капиталистического развития (хотя, она имеет большие схожести с моделью капитализма приведшего к Великой депрессии 1929 года), которое в некоторых ключевых аспектах шла в разрез с кейнисианской моделью, господствовавшей в мире капитализма с 1930-х годов. Согласно теории неолиберального капитализма, роль государства в экономике минимальна, его участие в политике социальной защиты сведено к минимуму, поэтому обоснована и уместна массовая приватизация. Государство может вмешиваться в экономику только для исправления явных «провалов рынка», и должно поддерживать режим свободной торговли с другими странами, что будет способствовать более эффективному распределению ресурсов.
Закономерно, что вследствие больших социальных проблем, связанных с неолиберальным капитализмом, либерализм стал восприниматься как предтеча эгоистической, анти-гуманной и аморальной модели [Springer, S. 2010]. Одним словом, следует различать между либерализмом, как системой политических идей и неолиберализмом, направлением в политэкономии. Поэтому есть фундаментальные различия между неолиберализмом, как модели нерегулируемого рынка (который проповедовался М.Тэтчером и Р.Рейганом, а также МВФ) и «эгалитарным и социально-ориентированным» либерализмом, укоренившимся в скандинавских странах, частично в Германии и Франции. В последние годы среди ученых в западных странах встречаются мнения что “неолиберализм подложил свинью под фундаментальные ценности либерализма”, т.е. определенные принципы неолиберального капитализма подорвали ценности либерализма (такие как право на развитие каждого человека, равенство всех перед законом, социальная сплоченность и упор на создание позитивного социального капитала и многие другие) как “гранд-идеи”.
Как отмечалось выше, концепция инклюзивное развитие начала разрабатываться голландскими учеными из Университета Амстердама с целью системной критики и создания жизнеспособной альтернативы модели неолиберального капитализма, которая с начала 1980г. привела к свертыванию социальных программ, к большему разрыву между бедными и богатыми, массовым кампаниям приватизации, приведшей к обнищанию или даже уничтожению целых социальных групп и появлению олигархических групп, периодическому возникновению «пузырей» в секторе недвижимости и в банковском секторе, и как следствие к появлению финансовых и экономических кризисов.
Несмотря на критику модели неолиберального капитализма со стороны как теоретиков и практиков (ученых, экспертов, политиков), особенно в европейских странах и в свете глобальных кризисов (например, кризиса 2008 года, начавшегося в секторе недвижимости в США, но чьими глубинными причинами были принципы неолиберального капитализма), установки неолиберального капитализма продолжают представляться, не без помощи институтов глобального капитализма, как “ведущие к общему благу”, “всестороннему развитию”, а сама модель неолиберализма продолжает преподноситься как наиболее успешная модель построения экономической, социальной и политической системы. Согласно мнению ученых из программной группы Управления и инклюзивного развития, инклюзивное развитие не имеет цели следовать установкам неолиберального капитализма [Gupta, J. & Vegelin, C. 2016, сс. 434-435].
Развитие согласно установкам неолиберального капитализма нередко идет в разрез с правами целых групп людей (например, тяжелый и низкооплачиваемый труд наемных рабочих в Китае, Индии или Бангладеше, детский труд при сборе хлопка или какао-бобов в странах Африки, или выселение коренных народов с их исконных земель с целью добычи полезных ископаемых, например в США, Бразилии или России) и в ущерб экологии (массовая вырубка лесов в Бразилии, Индонезии с целью развития мясного производства, фермерства, плантаций).
Главное отличие инклюзивного роста экономики, согласно модели инклюзивное развитие – это необходимость учитывать вопросы экологии и интересы уязвимых и бедных слоев населения, тогда как измеряемый только цифрами экономический рост согласно установкам неолиберального капитализма, не придает внимания социальной инклюзии, и не фокусируется на защите прав человека во всех измерениях и мерах о зашите экологии. Вследствие того, что фокус на экономическом росте в русле неолиберального капитализма усугубил неравенство во многих развивающихся странах, концепция инклюзивное развитие, в свою очередь, призвана разрешить структурное и системное неравенство с которыми сталкиваются, как правило, женщины, люди с ограниченными возможностями, коренное и сельское бедное население. [Gupta, J.; Pouw, N and Ros-Tonen, A. 2015, с. 545].
Философия инклюзивного развития в качестве альтернативы узко-понимаемого инклюзивного роста капитализма
Следует различать философию инклюзивного развития от схожих, но имеющих иную коннотацию понятий «инклюзивный рост», «инклюзивное богатство» и «инклюзивная экономика», используемых как в рамках модели устойчивое развитие, так и непосредственно приверженцами неолиберализма с целью снизить, но не решить системно социальные и экологические издержки неолиберальной модели капитализма. В частности, узко-понимаемый «инклюзивный рост» отражает концепцию социального обеспечения, и касается создания рабочих мест для бедных с целью увеличения их доходов, активов и других социальных благ, также стимулирования конкуренции и совокупного роста экономики. Однако, акцент ставится больше на индивидуальном накоплении богатства, чем на росте коллективного, общего благосостояния, и на краткосрочных выгодах но не на долгосрочной устойчивости [Pouw and McGregor, 2014]. Используемые показатели – это рост ВВП на душу населения, доля населения живущая ниже национальной черты бедности и другие аналогичные данные. Но согласно философии инклюзивного развития, данное понимание инклюзивного роста в рамках неолиберального капитализма является не только узким, но оно не способно решить проблему бедности и проблему увеличения пропасти между богатыми и бедными. В этом узко-понимаемом “инклюзивном росте» видится фокус на экономические показатели; он недостаточно охватывает многогранность феномена бедность; и он касается абсолютной, но не реляционной бедности [Saad-Filho, 2010].
Выражаясь иначе, нередко рост ряда экономических показателей может не говорить об общем росте благосостояния всех социальных слоев и групп, например, рост уровня зарплат может минимизироваться ростом инфляции или ростом цен на услуги. Похожим образом, рост показателей для одной категории населения может не вести к росту благосостояния других, более того это может привести к ухудшению их благосостояния, например, рост бонусов и зарплат служащих банковского сектора или топ-менеджеров крупных компаний может привести к ухудшению рядовых граждан. Также в узком понимании инклюзивного роста (которым прикрываются сторонники неолиберальной модели капитализма) не берутся в анализ факторы неравенства на разных уровнях от локального до глобального, и процесс их постоянного воспроизводства. Стратегии данного узко-понимаемого роста основываются на эксклюзивных, а не на структурно инклюзивных принципах, и экономика просачивающихся благ терпит неудачу по институциональным и структурным причинам [Narayan, 2009].
В целом, концепция инклюзивное развитие основывается на таких понятиях, как “инклюзивный рост экономики” (не узко-понимаемый инклюзивный рост, который может улучшать благосостояние отдельных лиц, но не всего общества в целом), “инклюзивная экономика”, “инклюзивное благосостояние” (“инклюзивный рост благосостояния”), социальная справедливость и защита прав человека. Системный подход к социальной инклюзии, в первую очередь ущемленных, маргинализированных социальных групп и слоев населения, может и будет идти в разрез с “непоколебимостью” принципов “свободного рынка”, и в первую очередь, с теми принципами неолиберального капитализма, которые утверждают о необходимости ограничения роли государства в создании социальных благ и программ, непоколебимости авторских прав (даже если это идет в ущерб развитию целых стран и слоев населения) и принципов “монетизации”, выражающейся в том, что почти все что касается жизни человека и общества может быть переложено на “товарно-денежные отношения”, измерено согласно логики “экономической выгоды” .
Согласно Ники Пау и Джоеты Гупта, инклюзивное развитие должно в обязательном порядке иметь социальные, экологические и “реляционные” (relational) компоненты, придающие важность доступу и распределению прав, обязанностей и рисков в отношении социальных услуг, благ и экологических ресурсов, таких как биоразнообразие и экосистемные услуги природы. [Gupta, J & Pouw, N. 2017]. В этом отношении данное понимание инклюзивных институтов и инклюзивного развития отличается от интерпретаций Аджемоглу и Робинсона, с именами которых обычно ассоциируются понятия инклюзивные институты и инклюзивное развитие. По большому счету, концепция Аджемоглу и Робинсона – материалистичная, не учитывающая ни вопросы социального вовлечения и развития прав (инклюзии) всех социальных слоев, ни вопросы защиты экологии, ни вопросы дискриминации в получении прибыли и разделении рисков (например, почему банковский сектор приватизирует прибыль, но “социализирует убытки”). В плане методологии их подход сугубо позитивистский и основан на так называемых “жестких”, т.е. статистических данных (hard data).
В отличие от Аджемоглу и Робинсона и других американских ученых, в концептуализации голландских ученых из Университета Амстердама заметен системный подход к социальной инклюзии, т.е. “включении” и наделении правами, полномочиями и материальными возможностями всех, особенно ущемленных, маргинализированных социальных групп и слоев населения. Однако, у ученых, работающих в парадигме неолиберального капитализма, следовательно указывающих на первостепенность принципов “свободного рынка” (к которым можно отнести в некоторой степени Аджемоглу и Робинсона) упор на социальной инклюзии почти не заметен или же полностью отсутствует.
Следует особо отметить и то, что в концептуализации инклюзивного развития голландских ученых фундаментальным является экологичность развития и институтов. Как таковая, концепция инклюзивного развития изначально была сосредоточена на социальных аспектах развития, однако, как утверждают Гупта и ее коллеги из Университета Амстердама, она должна иметь сильный экологический компонент, поскольку самые бедные и находящиеся в неблагоприятном положении группы людей часто зависят от местных ресурсов (таких как почва, леса, рыба, вода) и более уязвимы к захвату земель, воды, рыбных угодий и “углеродных кредитов” (“концессий на объем разрешенных выбросов углерода”). Поэтому под влиянием голландских ученых концепция инклюзивное развитие приобрела про-экологический компонент и на данный момент концептуализируется как модель ратующая за бескомпромиссное зеленое развитие [Gupta, J.; Pouw, N.; Ros-Tonen, M. 2015, с. 541-542].
Инклюзивное развитие в качестве коррекции модели устойчивое развитие.
Концепция «устойчивое развитие, основной целью которой является достижение модели развития, и которая бы учитывала интересы будущих поколений, стала разрабатываться с начала 1970-х годов. Начиная с начала 2000-х все больше ученых, политиков и представителей международных организаций (в первую очередь ООН), а также прогрессивных представителей институтов глобального капитализма (в число которых входят МВФ, Всемирный Банк и ВТО), обеспокоенных ростом экономической и социальной пропасти между богатыми и бедными и продолжающейся деградацией экологической среды, свое внимание сосредоточили на данной концепции. Несмотря на множество плюсов концепции «устойчивое развитие», при более комплексном анализе, видны проблемы, которые могут не дать желаемого результата.
Более, того, следует признать, что концепция устойчивое развитие, вопреки ожиданиям и “хорошей рекламе”, довольно часто в реальности приводила к социальным, гендерным, этническим и религиозным отчуждениям, как определенных групп и категорий населения, так и отдельных лиц. Также, вопреки ожиданиям многих, модель устойчивого развития не только не стало идейной платформой защиты экологии и про-экологического “зеленого развития”, но и имела негативный эффект на состояние экологической среды. Более того, можно утверждать о том, что модель устойчивого развития и неизбежное ухудшение экологии стали половниками одного целого.
Концепция инклюзивное развитие может послужить коррекцией модели устойчивое развитие. В общем, если сравнивать философии концепций инклюзивное развитие и устойчивое развитие, то можно увидеть, что первая концепция призывает отказаться от чисто антропоцентричного мира, о чем открыто не говорится во-второй концепции. Инклюзивное развитие призывает понять что, все мы, в т.ч. человечество со всеми социальными слоями и категориями, флора, фауна, атмосфера, водные ресурсы, а также наши будущие потомки, разделяем одну общую экологическая среду, «экосистему». Поэтому инклюзивное развитие делает упор именно на “инклюзивном росте экономики”, “инклюзивном благосостоянии”, основанном на социальной справедливости и защите прав человека и экологичности.
Если концепция устойчивое развитие может приводить к необходимости компромиссов, в основном в пользу экономического роста (нередко в ущерб интересов определенных слоев населения и защиты окружающей среды), фокус инклюзивного развития направлен на социальные и экологические аспекты развития. Другими словами, инклюзивное развитие не ориентировано на то, чтобы принимать экономический рост и рост ВВП как некую самоцель, и противостоит политике неолиберального капитализма, стремящегося к максимизации прибыли даже под завесой модели устойчивое развитие.
Несмотря на то, что концепция устойчивое развитие включает в себя экологический, социальный и экономический аспекты, трудности состоят именно в оптимизации (достижении баланса) между этими тремя аспектами для нынешнего и будущего поколений, что привело к появлению концепций — дуализмов (двойственности) [Gupta, J. & Vegelin, C. 2016, с. 435]. Рост «зеленой» экономики и инклюзивный рост являются преобладающими дуализмами (двойственностями) в модели устойчивого развития и оба имеют корни неолиберализма. За ширмой роста зеленой экономики или роста инклюзивности, скрывается деятельность, которая прикрывается только вывеской экологичности, инклюзивности, и пользуясь предложенными привилегиями, преследуя постоянный рост, злоупотребляет, обходит принципы заданные моделью устойчивого развития в ущерб экологии, уязвимым и бедным слоям населения. В противоположность, инклюзивное развитие ставит под сомнение необходимость постоянного роста, принятого в обычной бизнес парадигме. Если глобальное сообщество разработает обязывающие правила, в рамках которых и будет достигаться такой рост, тогда парадигма роста также может способствовать устойчивому развитию. Но до тех пор, пока этого нет, подход инклюзивного развития необходим в балансировании доминирующего подхода зацикленном на росте, особенно в условиях глобальной рецессии [Gupta, J. & Vegelin, C. 2016, с. 435].
Одним словом, концепция «инклюзивное развитие” выступает как действенная коррекция модели «устойчивое развитие» со своей четкой философией.
Заключение
Социально и экологически ориентированная концептуализация понятия инклюзивное развитие была выработана и в последние годы развивается усилиями голландских ученых из Университета Амстердама, во-первых, с целью системной критики и создания жизнеспособной альтернативы модели неолиберального капитализма, во-вторых, с целью коррекции концепции устойчивое развитие, чье воплощение сопровождалась во многом завышенными, даже в определенной степени, пустыми обещаниями. Концептуализация инклюзивного развития и создание инклюзивных институтов на данный момент стали одними из самых актуальных вопросов для обеспечения развития человеческого потенциала, максимально возможного снижения, а если есть на то возможность, то полного искоренения феномена “маргинализированные социальные слои” и сохранения окружающей среды для последующих поколений. Эти концепции привлекают к себе внимание не только ученых различных дисциплин, направлений и мировоззрений, но и политиков, журналистов, да и простых граждан. Для стран евразийской интеграции имеет большое значение концептуализация и разработка моделей развития, основанных на концепции инклюзивное развитие.
Библиография
Acemoglu, D. & Robinson J.A. 2008. The Role of Institutions in Growth and Development.. WORKING PAPER NO.10. 3/21/2008.
Acemoglu, D. & Robinson J.A. 2012. Why Nations Fail: The Origins of Power, Prosperity and Poverty, Crown Publishing Group.
Gupta, J.; Pouw, N and Ros-Tonen, A. 2015. “Towards an Elaborated Theory of Inclusive Development”, European Journal of Development Research, V. 27, 4.
Gupta, J.; Baud, I. et.al. 2014. Sustainable Development Goals and Inclusive Development. POST2015/UNU-IAS Policy Brief #5. Tokyo: United Nations University Institute for the Advanced Study of Sustainability.
Gupta, J. & Vegelin, C. 2016. Int. Environ. Agreements, 16: 433. https://doi.org/10.1007/s10784-016-9323-z
Gupta, J & Pouw, N. 2017. “Towards a trans-disciplinary conceptualization of inclusive development”, Current Opinion in Environmental Sustainability, 24.
Long-Term Strategic Framework: Lessons from Implementation (2001–2006), Special Evaluation Asian Development Bank, 2007.
Narayan, D. 2002. Empowerment and Poverty Reduction: A Sourcebook. Washington DC: The WorldBank.
Pouw, N. and McGregor, A. 2014. An Economics of Wellbeing. What Would Economics Look Like if it were Focused on Human Wellbeing? IDS Working Paper 436.
Saad-Filho, A. 2010. Growth, Poverty and Inequality. From Washington Consensus to Inclusive Growth. DESA Working Paper 100, November.
Springer, S. 2010. Cambodia’s Neoliberal Order. NY: Routledge.